Валентин Варецкий: «В работе режиссёра и следователя много общего»

• точка зрения
• интервью
• актёр
• кино
• театр

В гостях у журнала «Полиция России» актёр театра и кино, театральный режиссёр, заслуженный артист Российской Федерации Валентин Варецкий.

– Валентин Сергеевич, кто ваши предки?

– Во мне течёт смесь из нескольких кровей. Родился под Одессой. Один дедушка поляк, другой – немец, в родне есть украинцы и молдаване. Для творчества это, наверное, замечательно, а для жизни не всегда.

Хотя немецкие корни не раз помогали мне. Я с детства слышал от деда чистую немецкую речь и в школе язык давался мне очень легко. А когда режиссёр Николай Досталь предложил сыграть роль немецкого генерала в фильме «Штрафбат», я так оттарабанил свой текст на немецком, что второй режиссёр опешил и позвал на всякий случай переводчика. Тот меня выслушал и сказал: «Вы знаете, он неплохо говорит. У него баварский диалект».

– Вашей семье, как и всей стране, пришлось пережить ужасы войны...

– Моя мама, когда смотрела фильм «Штрафбат», всегда очень плакала, потому что её отец, мой дед Иван Никифорович Венгер, погиб в штрафбате. Он работал начальником железной дороги в посёлке Врадиевка Николаевской области Украинской ССР. По доносу был арестован и отправлен в лагерь. В 1942-м весточку прислал: «Я в штрафбате». Мы больше о нём ничего не знаем. И мама, вспоминая эпизод, когда штрафников ведут в бой, говорила, что прямо сердцем чувствует: именно так и произошло с её отцом.

А мой папа, Варецкий Сергей Альбинович, пошёл на фронт в 43-м, ему было всего шестнадцать. Стал старшим сержантом, командиром танка Т-34. Служил в Молдавии, Румынии, Венгрии. Демобилизовался в 1951 году в звании старшины. Однажды в Одесский военный округ на учения приехал сам Георгий Жуков. Отец на своём танке изменил маршрут движения, потому что там, куда приказывали, проехать было невозможно. Командир хотел его наказать за невыполнение приказа, а Жуков похвалил, подтвердив, что танкист выбрал единственно верное решение. Потом отец окончил исторический факультет Одесского университета. Работал инструктором райкома партии, лектором, начальником отдела культуры, директором школы-интерната, председателем сельсовета. Я им очень горжусь!

– Когда пришло время призыва, вы тоже надели погоны?

– Да, служил в Тирас­поле. Сначала в артиллерии, потом в музыкальном взводе. Нас собирались отправить в Афганистан, куда в то время ввели советские войска. Но в последнюю минуту сняли с поезда – артистов и музыкантов приказано было оставить. Я состоял в комендантской роте и мне доверили большой барабан.

– Ваше третье образование – режиссёрское. Вы учились у самого Эфроса…

– Великий Анатолий Эфрос говорил о режиссёрской стезе: «В эту профессию должны приходить взрослые люди и с образованием». Я с ним полностью согласен. Представляете? Режиссёру 20 с небольшим – мальчишка, он приходит в театр, а там народные и заслуженные артисты с огромным опытом работы… Да, это взрослая профессия. Анатолий Васильевич (мы его звали Исаевич – по паспорту) – гений. При поступлении он смотрел сразу человек десять и тут же говорил: «Вот вы останьтесь, а остальные забирайте документы». И не ошибался. Для меня было загадкой, как людей можно оценивать зрительно.

Кадр из фильма «Батюшка» (2008)

Как-то Эфрос предложил придумать начало спектакля «Вишнёвый сад». Он его ставил в 70-е в театре на Таганке с Владимиром Высоцким и Аллой Демидовой в главных ролях, и ему было интересно новое прочтение. У меня долго ничего не получалось, а потом вдруг пришло озарение.

– Вы стали режиссёром русской версии мюзикла «Чикаго». Это был новый опыт?

– Да, дело новое, интересное. Филипп Киркоров и Алла Пугачёва, посмотрев «Чикаго» на Бродвее, решили перенести его на российскую сцену. Уже готовый материал, с оригинальной хореографией знаменитого Боба Фосса. Мне предложили попробовать себя в качестве режиссёра русской версии. Филипп Бедросович попросил: «Скажите коротко, чтобы я понял, что вы мне интересны». Ответил ему: «Я немного сумасшедший». – «Такие нам нужны!» Потом согласовали мою кандидатуру с американской стороной. И началась серьёзная работа. Мы с Аллой Духовой, блестящим педагогом по вокалу Машей Кац, Филиппом Бедросовичем прослушали две тысячи артистов, чтобы выбрать 16.

В течение года я работал на всех спектаклях. На одном из них Киркоров начал менять партитуру. А за такое нарушение – штрафные санкции. Надо было как-то деликатно переговорить с певцом. И я сказал ему: «Филипп Бедросович, хочу обратиться к продюсеру Киркорову по поводу поведения артиста Киркорова». Он удивлённо поднял брови. «Вы знаете, артист Киркоров импровизирует. Я хочу попросить, чтобы вы приняли меры». Он улыбнулся, всё понял и больше партитуру не менял.

– Вы много раз играли людей в форме…

– Так много, что у меня, бывает, спрашивают: «На Тихоокеанском служил?» – «Нет», – отвечаю. «А откуда же я тебя знаю?» (смеётся). Не раз надевал и милицейскую, и полицейскую форму. С большим пиететом отношусь к сотрудникам органов внутренних дел.

В детективном сериале «Бухта Филиппа» играл полковника милиции, а Константин Хабенский – молодого юриста. Съёмки проходили в Новороссийске. Мы поехали в РОВД. Костя задержался. Я один, в красивой форменной кожаной куртке, не торопясь, подхожу к зданию отдела, открываю дверь. И тут из дежурки выскакивает перепуганный офицер, отдаёт честь и браво рапортует: «Товарищ полковник, личный состав…» Принял за проверяющего, такой фактурный полицейский из меня получился.

Говорят, что очень достоверно играю людей в форме. Думаю, это зависит от того, как ты выкладываешься. Просто нужно быть ответственным за каждую роль, за каждый образ, который воплощаешь на экране.

– Вы играли в телесериале «Проект “Анна Николаевна”», где по сценарию учёные создали андроида-полицейского. На ваш взгляд, в жизни возможна такая замена?

– Нет конечно! Конец света наступит тогда, когда мы начнём подменять людей роботами. Потому что ничего не заменит человека с его ошибками, достоинствами, неповторимым обаянием. А если робот сломается? Конечно, эта тема в кино не нова. Да, времена настали такие, что мне иногда предлагают репетировать по скайпу! Не знаю. Наверное, это возможно. Но ничего не заменит живого общения. Представляете, следователь-робот допрашивает подозреваемого? Разве андроид сможет разобраться в нюансах диалога? Понять, где человек лукавит, а где правду говорит. Другое дело, что на каком-то этапе возможна техническая помощь. А когда касается отношений между людьми, то тут андроиды бессильны.

– Вы выступаете перед слушателями Академии управления МВД России в рамках Университета культуры. Один из уроков с вашим участием признали лучшим практическим занятием по итогам учебного года. За счёт чего это удалось?

– Я всегда стараюсь, чтобы моим слушателям, зрителям, ученикам было интересно. В Академии управления МВД России понимал, что передо мной – будущие руководители. И волновался, пойдут ли они на эксперимент. Для начала постарался наладить контакт. И когда почувствовал аудиторию, то предложил поставить этюд. В зале нашёлся настоящий следователь, который согласился сыграть самого себя. Из слушателей я постарался подобрать разные типажи. Были и дама-полковник, и бравый майор, и другие. Каждому из «артистов» обрисовал задачу. Следователю предложил допросить подозреваемых в краже. И когда они начали разыгрывать эту сценку, то появилось ощущение, что снимается настоящее кино с реальными артистами. Никто не репетировал, но получилось очень живо и жизненно. Они потрясающе играли! А как реагировал зал! И всё потому, что мои актёры были в материале. Если бы все профессиональные артисты так могли, всегда получалось бы отличное кино.

Кадр из фильма «Кровавая барыня» (2018)

Вообще, заметил некую общность режиссуры и полицейского дела. Мы тоже стараемся понять, к примеру, почему у Достоевского старуху-процентщицу убили. Только у вас – следствие, а у нас – исследование. Следователь или опер разбираются, кем и почему совершено преступление. И режиссёру тоже нужно найти свою зацепку, объясняющую, почему человек поступил так, а не иначе.

– В качестве актёра с кем из режиссёров было интересно работать?

– Ещё в молодости я хотел быть похожим на Никиту Михалкова. Мне нравились его киноработы «Свой среди чужих», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Раба любви». В нём всё гениально сочетается – воспитание, образование, интеллект, государственный подход. В 2002 году посчастливилось сниматься в небольшом эпизоде в фильме «Цитадель». Как Михалков работает с актёрами! Это высший пилотаж!

Запомнились съёмки с Эмиром Кустурицей, игравшим главную роль в фильме французского режиссёра Кристиана Кариона «Прощальное дело». Кустурица не смог быть просто актёром: сам срежиссировал нашу сцену. Оператору осталось её снять, а Кариону сказать «Супер!».

– Мешает ли вам, как актёру, режиссёрское образование?

– Нет. Наоборот, помогает. Если режиссёр работает непрофессионально – сам себе выстраиваю роль. А если это мастер своего дела, то с удовольствием подчиняюсь. Но всё равно, находясь в актёрской шкуре, то, что делаю, я анализирую и режиссирую.

– У вас есть жизненный девиз?

– Скорее, принцип: не оборачиваться назад, помолиться и жить дальше. В детстве была такая знаковая история. Моя бабушка почувствовала себя плохо и собралась помирать. А я, пацанёнок, испугался и обратился к иконе Николая Чудотворца, думая, что это и есть Бог: «Боженька, спаси бабушку!» Утром она проснулась, улыбнулась, сказала: «Что-то полегчало» – и прожила ещё лет 25. Не говорю, что я это чудо совершил, но очень этого хотел.

Безопасность страны держится на настоящих профессионалах. Их работа трудная и очень ответственная. Хочу пожелать, чтобы в органы внутренних дел шли по зову сердца, чтобы сотрудникам служилось легко. И чтобы людей в погонах не боялись, а доверяли им. Уверен, что и участковые, и те, кто бывает в горячих точках, тоже обращаются к Богу. Храни всех Господь!

Вернуться в раздел