Николай Иванов: «До сих пор храню первые погоны»

• точка зрения
• писатель
• журналист
• общественный деятель
• Николай Иванов
• СВО

В гостях у журнала «Полиция России» писатель, журналист и общественный деятель Николай Иванов.

– Николай Фёдорович, вы надели погоны в 15 лет. Почему выбрали такую стезю?

– Быть защитником Отечества – это настолько естественно для мальчишки родом с Брянщины, где всё буквально пропитано темой войны и героизма.

Мой отец, Фёдор Агапьевич, был пулемётчиком, брал Кёнисберг, получил ранение. Мама, Анна Григорьевна, – партизанка. Оба имели ордена и медали. Дед Зюкин Григорий Прохорович – комиссар партизанского отряда, погиб в 1943-м. Мы, ребятишки, ходили в поля за щавелем, а по оврагам находили десятки обезвреженных мин, вывезенных с полей.

Удивительно, но первую книгу – «Счастливый день суворовца Криничного», которую я прочёл, помню в деталях до сих пор. Потом была «Уходим завтра в море», о юных нахимовцах. Восхитился! Для меня стало открытием, что ребята в моём возрасте уже носят погоны.

Дома это обсуждали. Отец даже выписал журнал «Старшина–сержант», в котором я читал про азы армейской подготовки. Тогда начал целенаправленно заниматься спортом – бег, лыжи, поднятие тяжестей, подтягивание на турнике.

В военкомате объяснили: чтобы поступить в суворовское училище, необходимы аттестат без троек и успешное прохождение

медицинской комиссии. А у меня гланды воспалённые. Срочно сделал операцию. Когда сдавал экзамены в училище, видел, что в чём-то уступаю городским ребятам. Но за счёт грамотности и физпоготовки поступил.

Уже на первом году обучения был назначен командиром отделения, вице-сержантом, а затем вице-старшиной роты. Сотню сверстников нужно было вывести на зарядку, на уборку снега с плаца, отвести в баню, в столовую. Вот такие нехитрые обязанности воспитывали чувство ответственности.

До сих пор храню мои первые погоны. И сейчас, по прошествии стольких лет, мы, суворовцы, встречаемся в Союзе писателей на Комсомольском проспекте – своеобразном штабе выпускников. Практически у всех состоялась военная карьера. Все как один стали офицерами.

Сегодня, бывая в суворовских училищах, наблюдаю тенденцию – почему-то многие выпускники не выбирают в дальнейшем службу в армии. Это непонятно. Тут надо смотреть систему подготовки и мотивации выбора профессии.

– А вы выбрали факультет военной журналистики в Львовском высшем военно-политическом училище. Как литература вошла в вашу жизнь?

– Меня прочили в московское командное училище. Но я хотел писать. Отец работал сельским корреспондентом. Для меня это было удивительно –вот, прошло какое-то событие в селе, а завтра в районной газете статья, а внизу подпись отца. Как такое возможно? Потом и я начал писать, стихи в том числе.

И вот март, уже всем в суворовском подписали рапорта, а со мной ещё тянули. Потом вызвал к себе начальник политотдела училища, фронтовик полковник Дядьков: «Ты точно военным журналистом хочешь быть? Ты же не будешь никогда генералом! » – «Товарищ полковник, я всё понимаю, но хочу писать и быть военным одновременно»...

Вот как относились к будущему каждого суворовца. Полковник, фронтовик, начальник политотдела, недосягаемая для нас высота – приглашает к себе и оценивает, осознанное ли решение принимает выпускник…

За будущее России можно быть спокойными, если сохраним такое отношение к тем, кого мы воспитываем…

– В Львовском высшем военно-политическом и для ведомственной прессы МВД кадры готовили….

– Да, всего 60 военных журналистов в год. Выпускали также офицеров по специальности «культурно-просветительная работа». Мы их в шутку звали «балалайки», они нас – «промокашки» и «чернильницы».

Наше училище выпускало специалистов для всех родов войск вооружённых сил. Некоторые продолжили свою службу во внутренних войсках МВД. С ними пересекались довольно часто, особенно когда начались горячие точки. Журналы «Милиция» (ныне «Полиция России» – Прим. ред. ) и «На боевом посту» внутренних войск меня охотно публиковали.

– Новоиспечённым лейтенантом вы попали в легендарную Псковскую 76-ю гвардейскую десантно-штурмовую дивизию…

– В ВДВ все дивизии легендарные. А попал я туда по случаю своего разгильдяйства. Вышел из столовой, воротничок расстёгнут.

Командир взвода, увидев меня, бросил: «Иванов, в ВДВ пойдёшь, там застёгиваться не надо, там разгильдяи нужны». Я поулыбался. Думаю, шутит. Оказалось – нет.

Ни на минуту не пожалел, что попал в ВДВ. Там братство такое особенное. Прыгал с парашютом, побывал в Афганистане, получил хорошую боевую закалку. После службы в ВДВ летал в горячие точки уже как корреспондент «Советского воина». Часто сам предлагал свою кандидатуру. По крайней мере, знаю логистику – куда бежать, что делать.

– У вас много наград. Какая самая важная?

– Конечно, солдатская медаль «За отвагу». За Афган. Я оказался первым военным журналистом, которого наградили ею после Великой Отечественной войны. Редактор, как нам тогда казалось, уже старик – 44 года. Куда ему бегать по горам? А мы, 25-летние корреспонденты, ходили на боевые задания часто. Я мог сидеть в засаде, быть старшим по подвозу боеприпасов, лететь с десантом на вертушке, заменить любого офицера. После нескольких операций командиры стали сами нас вызывать. Это была высшая награда для журналиста!

– 1996-й. Чечня. 113 дней плена! Самое тяжёлое?..

– Умереть безвестным. И ещё было почему-то тяжело психологически потеряться во времени. Во всех ямах, в которых меня держали боевики, а их было семь, царапал чем только можно свои инициалы и дату. Нам бросали сигареты, я не курил, но пачки собирал, сделал из них календарик и отмечал дни. И вот, выводят меня в очередной раз. «Что, полковник, дрожишь? » – «10 октября всё-таки, холодно», – отвечаю. «Откуда дату знаешь? » – «Ну, считал».

Освобождение было для меня неожиданностью. Понимаю, что ночь на дворе, физически чувствую напряжение вокруг какое-то. Мешок снимают с головы, вижу горы, ущелье, стоит банда с автоматами наизготовку, слева мирные жители. Знал, что, если в ауле погибал человек, они требовали на растерзание пленного офицера. Решил, что будут забивать камнями. Увидел между собравшимися промежуток. И решил, что побегу туда, и пусть лучше застрелят, чем будут издеваться.

И вот тут меня сзади обнимают… Понимаю по каким-то неуловимым штрихам, что это наши. Спрашивают: «Ты Иванов? » –«Я! » Хотя узнать меня тогда было трудно…

– По этим событиям написана книга «Вход в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре»…

– Как мне сказали, это инструкция по выживанию в экстремальных условиях. Там есть художественные образы, но вымысла практически нет. В плену учишься на каждом шагу: не смотреть в глаза, не спрашивать, не становиться свидетелем чего бы то ни было…

Название книги невольно подсказали сами боевики. Они часто повторяли: «Полковник, вход в плен бесплатный, а выход только за большие деньги». Как-то вытащили меня из ямы, начали бить и говорят: «За тебя никто ничего платить не хочет, а ты дорогое удовольствие для нас. Если тебя не выкупят в ноябре, то мы тебя расстреляем». Я улыбнулся. «Чего улыбаешься? » – «Название для книжки хорошее»...

– Свой опыт вы сейчас передаёте на курсах Союза журналистов Москвы «Бастион»…

– Да, их организует первый секретарь Союза Людмила Васильевна Щербина. Побывав на них, увидел, что не рассказывают на занятиях о поведенческих нормах журналистов на случай попадания в экстремальную ситуацию. Как вести себя, как ехать на войну, что с собой брать, а про что забыть. Подготовил первую лекцию, выступил, и с тех пор провёл 12 курсов. Более 700 и наших, и зарубежных корреспондентов прошло через них. Моя задача в том, чтобы как можно больше журналистов… отказывались ехать на войну.

– Неожиданно!

– Объясню почему. Многим моим коллегам кажется, что это легко: съезжу на войну, сделаю быстренько репортаж и – герой! Я же предлагаю на занятиях пройти через такие испытания, которые не каждый одолеет. Через болото, по пояс в воде, через колючий кустарник, на коленях, сбивая дыхалку. И если треть отпадает, то это моя победа. Как ни парадоксально. Возможно, так спасаю их самих и тех солдат, которые охраняют журналистов…

Ребята с телеканала «Звезда», попавшие во время СВО в плен, потом звонили, благодарили за науку.

– Для того чтобы написать произведение, насколько глубоко погружаетесь в тему?

– Я добываю материал. Как правило, помещаю героя в современные реальные события, чтобы быть свободным в изложении темы. Со мной всегда блокнот. Наблюдений очень много. Вот, к примеру, в деревне у меня соседки разговорчивые. Жена беседует, а я где-нибудь рядышком – записываю.

Люблю новеллы. В этом коротком жанре нельзя спрятаться за страницами размышлений. Здесь каждое слово, каждая буква может быть лишней. Как у любимого Чехова: краткость – сестра таланта. Часто проверяю написанное на слух.

– Вашу новую повесть «Пока играет флейточка» называют «лейтенантской» прозой – как продолжение традиции изображения войны.

– Пишу на малоизвестные темы или ещё не разработанные. Эта – про обмен между армией России и ВСУ телами погибших из серой зоны, который с обеих сторон осуществляют бывшие воины-афганцы. Однажды они договорились, что, пока будет звучать флейта, стрельбу никто не имеет права открывать. Услышал такую фразу – и этого стало достаточно, чтобы написать повесть.

Чтобы понять, как звучит музыкальный инструмент, беседовал с флейтистом. Чтобы написать о главном герое – тувинце, ездил в Тыву. Это позволило окунуться в мир малых народов. И дало неповторимый колорит! Там узнал, почему пьют молоко с солью, как провожают, кому молятся, почему число семь святое, почему всадник летящий. И с радостью делюсь с читателем этими открытиями.

– В какой-то момент общественная деятельность захватила вас. Вы побывали председателем Союза писателей России, сейчас – его секретарь. Какое направление ведёте?

– В первую очередь освобождён от финансово-хозяйственной деятельности. На протяжении семи лет, пока был председателем, думал только о том, где найти деньги, и самый страшный человек для меня был бухгалтер (улыбается).

Но главное – костяк творческого секретариата остался, занимаемся проведением фестивалей, литературных конкурсов. В июне, например, дан старт второму сезону Национальной литературной премии «Слово». В приоритете – поддержка молодых авторов. Сотрудничаем с арт-кластером «Таврида» Росмолодёжи.

– И военную тему в творчестве Союз тоже поддерживает?

– Сейчас страна этим живёт. События специальной военной операции дали литераторам мощный толчок для поиска современного героя, возвращения патриотического начала в творчество. Союз писателей России первым поддержал бойцов СВО, сами туда поехали и создали первые книжки. Заполнили вакуум, дали солдатам уверенность, что общество с ними. И их творчество тоже стало востребованным. Ещё в конце февраля 2022-го костромич Миша Душин написал первое стихотворение «Позывной “Русский”». Его опубликовали, а вскоре в генеральном штабе Минобороны появились стенды с творчеством военных с передовой. Совместно с этим министерством выпустили не один сборник современной патриотической поэзии. И наша задача – найти среди бойцов творческих людей, подтолкнуть их к работе со словом.

Вернуться в раздел